Глава 3
Когда
ты знаешь, что произойдёт что-то плохое, может ли помочь попытка предотвратить
это? Или что-то плохое случается из-за того, что ты пытаешься его
предотвратить?
Завтра наступило
слишком быстро. Я не могла заснуть всю ночь – слова Линни: «Ничего хорошего.
Для всех нас.» отдавались эхом у меня в голове. Что бы это значило? Всё что я
знаю – это то, что её карты никогда не лгут. Они предсказали развод родителей
Роба, и то, что Эрику отправили к бабушке прошлым летом.
Ни
Эрика, ни я и словом не обмолвились по поводу карт, когда приехали в школу. Мы
вообще ни о чём не разговаривали. Когда прозвенел первый звонок и коридоры
опустели, она только помахала мне ручкой. Лицо её было мрачно. Трепеща от
страха, я вошла в школьный вестибюль. На мне были «космические» штаны и
блестящая серебристая кофта; всё это не моё: когда я остаюсь у Эрики на ночь,
мне приходится брать у неё одежду «на прокат».
Кабинет
мисс Хамилтон был закрыт. Я остановилась и взглянула на Шер: «Она ждёт меня.
Можно войти?»
- Нет,
извини, - Шер помахала головой, её рыжие локоны разлетелись во все стороны. Шер
жалостливо улыбнулась. – Она разговаривает с твоим отцом.
С моим
отцом? Я остолбенела, думала, моё сердце сейчас остановится. Пожалуйста, не
говорите, что она всё рассказала ему.
– И
долго они уже разговаривают? - спросила я.
Шер
пожала плечами: «Думаю, где-то полчаса. Хорошая новость: криков слышно не
было».
Да, это
уже луч надежды.
- А так
же, как ты, наверно, уже знаешь, мать Мерседес тоже там, - добавила Шер. –
Поэтому присядь, подожди. Мисс Хамилтон скажет, когда она будет готова принять
вас обеих.
Мать
Мерседес? Нас обеих? Озадаченная, шокированная и ещё больше испуганная, я
огляделась. И первое, что я заметила – это Мерседес сидящую на одном из
стульев. Несмотря на расцарапанную щёку (спасибо той Барби, которая сделала
это), она выглядела как никогда привлекательно в своём розовом сарафанчике и
заколотыми сзади волосами. Она старалась не смотреть на меня, уставившись в
стену.
Я не
сдвинулась с места, сжав руки в кулак.
-
Почему наши родители вместе в кабинете директора? - я ненавидела разговаривать
с ней, но моё любопытство было слишком велико.
- Отвали!
- огрызнулась Мерседес, теребя кончики своих светлых волос. Руки её были в
синяках.
Дверь
распахнулась, и я услышала веселые голоса. Один голос был низкий, второй –
монотонный, а третий был больше похож на перезвон маленьких колокольчиков. Но у
меня даже не было времени расслабиться, потому что веселье прекратилось, когда
мой отец вышел из кабинета и пристально посмотрел на меня. В его зелёных глазах
кипела ярость.
-
Джейд, - обратился он ко мне напряженно.
Я
сглотнула и попыталась сделать вид, что спокойна: «Привет, пап!»
Следом
за отцом вышла привлекательная изящная блондинка, одетая в дорогой синий
брючный костюм. Это мама Мерседес, Сьюзен Тёрнер. Я видела её пару раз у школы
и на играх, когда она аплодировала своей дочери – она всегда энергичная и
радостная. Но сейчас она взглянула на Мерседес: «Мне стыдно за тебя, юная
леди».
-
Тогда, мы квиты, - Мерседес вскочила, – женщина средних лет.
Миссис
Тёрнер покраснела и скривила губы: «Ты не смеешь так со мной разговаривать!»
-
Правда? - Мерседес насмешливо усмехнулась. – Забавно… Ведь, я только что
сделала это!
Тяжкая тишина
повисла в комнате, похоже, никто не знал, как ответить на дерзость Мерседес. Я
не могла поверить, что она так
разговаривает со своей матерью. Неужели, она не понимает, как она должна быть
счастлива иметь мать, которая заботится о ней?
Мой
отец и миссис Тёрнер переглянулись, и он обратил своё внимание на меня.
- С
меня хватит твоего плохого поведения, Джейд. Миссис Хамилтон повезет тебя на
экскурсию, - сказал он и жестко добавил: - Тебе повезло, что я не отправил тебя
в исправительный лагерь.
- На
экскурсию? - я раскрыла рот от удивления. Этого я не ожидала. Облегчение
накрыло меня. – Куда?
- Туда,
где ты научишься правильно себя вести, - он замолк, заиграв желваками. – Я уже
подписал все бумаги, поэтому ты едешь без возражений, ясно?
Непоколебимый
авторитет так и хлынул из него, так что даже можно было не пытаться
противостоять.
- Да.
- Что
да?
- Да,
сэр! - поскольку, я была обеспокоена, я еще легко отделалась. Ни домашнего
ареста, ни десятистраничного отчета, ни «Твоя мама была бы расстроена» … Это,
что протест? Не думаю. Можно вздохнуть с облегчением.
- Ты
едешь тоже, - сказала мисс Тёрнер Мерседес. – И если я ещё когда-нибудь услышу
о том, что ты ведёшь себя так, так…
- Может
мы уже закончим или как? - перебила её Мерседес таким же холодным тоном. Она
перекинула волосы через плечо. – Эта беседа уже надъедает.
Мисс
Тёрнер вздохнула. В её вздохе послышались как гневные, так и печальные нотки.
«Вчера тебя застали за дракой. И если это еще не так ужасно, то после этого
тебя застали занимающейся чёрт знает, чем с парнем, не где-нибудь, а в
библиотеке! И после этого ты рискуешь так со
мной разговаривать? Это ты подаёшь пример своей младшей систре? Она же
ровняется на тебя!».
Начало
речи Сьюзан просто пронзило меня. Потому что я знала, что значат её слова. Они
означают, что Мерседес целовалась в засос. Если, я вчера ничего об этом не
слышала, а я бы услышала, так как сплетни всегда текут нескончаемым потоком, то
наверняка это произошло немного погодя после того, как Мерседес проводила
Кларика в его класс. Это означает… Смертельная смесь льда и огня пронеслась
сквозь меня.
Это
означает, что язык Кларика побывал во рту у Мерседес.
Мой
желудок скрутило от тошноты, гася последнюю надежду. Я ему не понравилась, я
ему не интересна вообще.
Он
привлекательный, но мы едва знакомы - напомнила себе я. Это не имеет значения.
Они не имеют значения. Он не имеет
значения.
Да, продолжай повторять себе это и, может быть, в
конце концов, ты поверишь в это.
-
...Хочу, чтобы после школы ты сразу же пошла домой, - начал, было, мой отец.
Я
заставила себя слушать его, сконцентрироваться на нём, забыть о Кларике.
«Извини, что ты сказал?»
Он
нахмурился. «Нам с тобой нужно поговорить, поэтому я жду тебя дома сразу после
школы, - сказал он и добавил, затаив дыхание: - Сьюзан, я провожу тебя до
машины», - он аккуратно положил свою руку на плечо мисс Тёрнер. Похоже, рядом с
ней он чувствует себя довольно комфортно и легко, как будто давно знаком с ней.
Не
помню, чтобы они встречались до этого. Хотя, в тот момент меня это не
волновало, даже если бы они оказались лучшими друзьями. Мерседес и Кларик
поцеловались.
-
Миссис Хамилтон позаботится о них, - наконец сказал он.
Мисс Тёрнер кивнула и отвернулась
от Мерседес. И, окинув меня прощальным взглядом, мой отец увёл её. Миссис
Хамилтон всё ещё стояла в дверях своего кабинета, молча глядя одновременно и на
Мерседес, и на меня.
-
Наверное, вы удивлены, что вас наказывают вместе, когда ваши проступки никак
между собой не связаны, - сказала она своим монотонным голосом. - С вами обоими
у меня постоянные проблемы, по разным причинам, но одинаковое наказание - это
правильно.
-
А куда именно...? - начала было Мерседес.
-
Ни слова больше, - сказала директриса. - Пойдёмте.
Отведя
взгляд от Мерседес, я расправила плечи, подняла подбородок и пошла следом. Мне
не был нужен новый взгляд на жизнь, и я не знала, как Хамми собиралась мне его
предоставить с помощью этой «экскурсии», но я хотела выйти из этого здания. Я
хотела оказаться далеко от Мерседес и осознания того, что она поцеловала
Кларика, до того, как я расплачусь.
***
Я думала, что нас повезут в
трущобы, может быть, в наркопритон или в дом молодых родителей, чтобы я могла
понять, какая «хорошая» у меня жизнь.
Я ошибалась.
В полнейшей тишине, даже без
малейшего звука радио, мисс Хамилтон отвезла нас к потрескавшемуся кирпичному
зданию на краю города. Мерседес заняла переднее сидение, оставив мне заднее.
Лучше бы я взяла с собой блокнот, чтобы писать, отвлекшись от Мерседес и
Кларика, моего отца и Хамми. Ото всех.
На грязной посыпанной гравием
парковке выстроились в ряд несколько машин - все дорогие и раритетные. Джипы и
роскошные седаны никак не вписывались в убогую окружающую обстановку. Несколько
построек, находившихся поблизости, были ещё более ветхими: на стенах граффити, никому
не нужный хлам и разбитые стёкла вокруг - слабый отголосок криков и сработавших
сигнализаций.
Что это за место? Я не могла даже
предположить, какой урок нам преподнесёт это место, кроме того, чтобы избегать
его всю оставшуюся жизнь.
- Однажды вы поблагодарите меня
за это, - пробормотала мисс Хамилтон, выходя из машины. – Пойдём. Давайте,
покончим с этим, – её голос был одновременно полон смирения, надежды и
напряжения.
Мерседес и я осторожно вылезли из
машины и поплелись за ней. Солнце светило ярко и, по идее, должно было быть
тепло, но, к моему удивлению, холодный ветерок заплясал вокруг нас.
«Прочь отсюда», - в моей голове
пронеслась мысль, и дрожь пробежала по телу. Я сглотнула и вошла, делать было
нечего. Я обещала своему отцу вести себя хорошо, я так и делаю. Больше никаких
проблем со мной, спасибо тебе большое. Что, наконец, мисс Хамилтом может
сделать с нами? Ничего – вот, что. Она не сможет причинить нам вред, не рискуя
попасть под суд.
В тот момент, когда за нами
троими закрылась дверь, четверо высоких мужчин с неприятными лицами, одетых в
синие халаты, поднялись с дивана и стульев – как будто они ждали только нас.
Они не сказали ни слова.
Я в шоке наблюдала, как двое из
них схватили меня за руки, жестко и безжалостно сжав их. Я вылупила глаза,
сердце моё заколотилось: «Что вы делаете?? Отпустите!»
Остальные двое мужчин вцепились в
Мерседес. Она завопира, как ребёнок в приступе гнева и начала вырываться:
«Отпустите меня! Остановитесь! Я сказала, отпустите меня!»
- Успокойтесь, - сказала мисс
Хамилтон с укором. – Вы сами навлекли это на себя, девочки.
В этот момент, я поняла, что
происходит. Я сощурилась и перестала дёргаться: «Вы хотите напугать нас? Так?
Знайте, вам придётся сильно постараться, чтобы меня напугать».
- О, да, - мисс Хамилтон медленно
улыбнулась, тень наслаждения промелькнула в её глазах. – Отведите их в комнаты.
Мерседес повели налево, а меня
направо. Она сопротивлялась, а я оставалась спокойной, надеясь сохранить силы.
Мои «сопровождающие» открыли двухстворчатую дверь и моему взору предстала
комната, похожая на больничную палату: везде мониторы, каталка и седой старик в
лабораторном халате.
Он кивнул в стороны каталки:
«Пристегните её ремнями».
Пристегните
её ремнями. Его слова эхом прокатились в моей
голове, и паника вдруг овладела мной. Пристёгивание кого-либо ремнями к каталке
перекрывает категорию «напугать». Это уже чересчур.
- Нет! Нет! Нет! – закричала я и
начала судорожно отбиваться. Но как сильно я ни брыкалась, они без труда
подняли меня и опустили на каталку. Секунду спустя, мои запястья и лодыжки были
пристёгнуты толстыми тугими ремнями к поручням. Моё сердце прерывисто
заколотилось о рёбра. – Отпустите меня. Вы не можете сделать этого!
- Это Доктор Ларокью, - сказала
мисс Хамилтон. Седой мужчина кивнул мне. – Он несёт за тебя ответственность и
может отстегнуть ремни, если захочет, - с этими словами она вышла из комнаты.
О, Боже! О, Боже! О, Боже!
- Мисс Хамилтон! Вернитесь! Вы не
можете оставить меня здесь!
- Джейд, больно будет всего одну
секунду, - сказал доктор.
- Больно? – О, Боже. О, Боже. О,
Боже. Я яростно замотала головой, сопротивляясь моим оковам. – Позвоните моему
отцу. Позвоните ему прямо сейчас! Он бы никогда, никогда, никогда не согласился
на это!
- Ты едва почувствуешь иглу,
обещаю.
- Иглу?? - О, Боже! О, Боже! О,
Боже! – Мисс Хамилтон! Мисс Хамилтон!
- Не беспокойся. Она наблюдает
из-за стекла, - он поднял густую седую бровь и снял пластмассовый колпачок с
длинной, очень, длинной иглы. – Просто расслабься. Это для твоего же блага.
- Отойдите от меня, - пожираемая
страхом, я изогнулась и дернулась. Но, не смотря на все мои старания, я всё еще
была привязана к кушетке. Беспомощная, не знающая, что ещё предпринять, я
оскалилась, подняла голову и взглянула на доктора. – Если Вы подойдёте ко мне с
этой штукой, я клянусь, мой отец Вас убьёт. Он военный. Он знает, как.
- Твой отец подписал согласие, -
спокойно ответил доктор.
- Мисс Хамилтон обманула его. Я
это знаю.
- Возможно, но это не меняет того
факта, что он, всё же, подписал согласие, - доктор не колеблясь прикрепил один
конец иглы к тонкой белой трубке. Он шагнул ко мне. На заднем плане,
послышались рыдания Мерседес.
О, Боже, он собрался сделать это.
Он правда собирается вколоть мне эту иглу.
- Я обещаю, что я больше не буду
спорить с мистером Партоном, - выпалила я. – Только вызовите моего отца. Он…
Ай!
- Он будет аплодировать
изменениям, которые произойдут в тебе, когда всё закончится, - сказал доктор
Ларокью, вкалывая иглу в мою руку.
Я попыталась отползти от него,
повернуться в другую сторону, переместить кончик иглы. Безуспешно.
- Вы не можете сделать этого! Это
незаконно! Вас посадят!
- Спокойно. Чем больше ты будешь
двигаться, тем больнее будет.
- Просто отойдите от меня. Пожалуйста, -
добавила я безумным шепотом, почти плача.
Пауза. Он сделал резкое движение
запястьем.
- Так, с капельницей закончили, -
говоря это, он достал шприц из кармана своего лабораторного халата.
Ещё одна игла? Я выпучила глаза,
и ещё одна волна паники накрыла меня.
- Что Вы делаете? Что это? Я не
разрешаю… Эй, прекратите! Закройте колпачок! Я сказала… Прекратите наклоняться
над моей рукой! Стойте…
Он плавно воткнул иглу в
специальный разъём на капельнице и ввёл мне целый шприц Бог знает, чего. Этот
введённый в меня раствор обжёг мою руку изнутри. Тем временем, доктор выкинул
использованный «инструмент смерти» в ближайшую коробку для отходов и довольно
посмотрел на меня. Его обветренное, морщинистое лицо могло бы мне показаться
таким же невинным и добрым, как лицо моего отца, если бы я мысленно не
подрисовала ему рога и клыки.
- Так-то. Ты не чувствуешь стыд
за то, что вела себя как ребёнок? – спросил он.
«Огонь», введенный в меня из
шприца, быстро распространился по всему телу. Внутри меня всё горело. Словно
каждая частичка моего тела была объята пламенем. Слёзы навернулись у меня на
глазах, но я быстро сморгнула их и процедила сквозь зубы: «Я чувствую себя так,
как будто вы облили меня бензином и подожгли».
Он тихонько засмеялся: «Это
ощущение скоро пройдёт».
Не успел он это сказать, как
жжение внутри меня пропало так же быстро, как появилось. Мои конечности
расслабились на плоском холодном столе. Мои мышцы размякли. По крайней мере, на
этот раз он меня не обманул. Легкий туман начал окутывать мой разум, но я
боролась, чтобы сохранить ясность ума.
- Что Вы ввели мне?
Аккумуляторную кислоту?
- Глупая девочка. Транквилизатор.
- Как будто это лучше, - странная
слабость заменившая жжение всё росла и росла. – Вас посадят в тюрьму на долгое,
дооолгое время.
- Возможно, меня расстреляют.
Возможно - вознаградят. Видишь ли, я разработал программу виртуальной
реальности, которая сможет перенести подростков в новую жизнь, в жизнь, которая
заставит их ценить и уважать ту жизнь, которая у них есть сейчас.
Я сжала руки в кулаки так, что
ногти больно впились в ладони. Будь
сильной! Не отключайся! Мне нужно выбраться отсюда. Он сумасшедший.
Душевнобольной.
- Ты не веришь мне сейчас, -
сказал он. – Но скоро поверишь.
Бороться.
Выбраться. Я попыталась высвободить свои руки из
оков, но у меня на это не оказалось сил. Я так… устала. Я превращалась в
бескостную тушу и падала в огромную гостеприимную чёрную дыру. – Я просто хочу
домой. Пожалуйста.
- Всё будет хорошо, - сказал он, абсолютно не тронутый моей
просьбой.
Ко мне подошли две медсестры.
Одна из них встала с левой стороны от меня, вторая – с правой. Затем они
прикрепили к моим ушам по какой-то прищепке, другой конец которой они
подсоединили к компьютеру. Вскоре я почувствовала легкое вибрирование, идущее
от подбородка к вискам.
- Что это за штуки? – мои глаза
начали закрываться сами собой, но я заставила их открыться, и заставила себя
говорить. – Снимите их! – сказала я смазанным голосом. – Пожалуйста, снимите
их!
- Мы не можем, - он надел
хирургическую маску на своё лицо так, что стали видны только его глаза, которые
горели решимостью, что заставляло чувствовать меня не комфортно. – Процесс уже
начался. Сейчас я хочу, чтобы ты расслабилась, – сказал он и ввёл что-то ещё в
мою капельницу.
Свет ламп потускнел, излучая
слабое золотистое свечение. Из невидимых колонок вдруг зазвучала прекрасная
энергичная музыка. Казалось, звук
заполнил всю комнату.
- Закрой глаза и расслабься, -
добавил он. - У тебя высокое кровяное давление. Я хочу снизить его перед тем
как послать тебя в программу.
- Подождите. Куда меня послать?
Пожалуйста, скажите, что домой.
- Увидишь.
Он не собирался смягчаться. Он не
собирался отпускать меня. Холодок пробежал по моему телу, прогоняя жар из
крови. Мне захотелось к папе. Мне захотелось к маме. Боже, как же я по ней
соскучилась! Мне захотелось... спать. Мои глаза закрылись. Моя голова
склонилась в бок. Нет. Нет! Я резко выпрямила голову и с трудом разжала веки. Я
должна бодрствовать. "Сколько... сколько времени вы меня тут
продержите?"
- Столько, сколько понадобится, -
был его ответ.
Столько, сколько понадобится...
Это должно было меня насторожить, я знаю, что должно было. Почему же не
насторожило? Я слышала пиканье мониторов, неглубоко вдыхая холодный стерильный
воздух. Белый потолок принял угрожающие размеры, но его белоснежную чистоту
неожиданно омрачили камеры, которые были направлены на меня. «Вы уже делали это
с другими детьми?», - Хорошо. Мне нужно было сконцентрироваться,
сфокусироваться… Поддерживать разговор. – «Кто-нибудь умер от этого?»
- Ты не умрёшь, обещаю, - он
взглянул в ближайший ко мне монитор и кивнул. – Прекрасно! Твоё давление
снижается.
Больше не говоря ни слова, он
приблизился к одной из компьютерных консолей и начал что-то набирать на
клавиатуре.
Группа людей продолжала
копошиться вокруг меня, прикрепляя какие-то вибрирующие штучки к разным частям
моего тела. Я устала. Как же я устала… Не в состоянии более бороться, я закрыла
глаза. Мои веки просто стали уже слишком тяжёлыми.
Я тяжело вдыхала и выдыхала
воздух. Вдох-выдох. Мне нужно было о чём-то подумать. О чём-то, что способно
заглушить звук шагов, разговоры медиков, писк мониторов. О… Стоп! Это, что
причитания Мерседес доносятся из соседней комнаты?
- Всё хорошо, Джейд, – сказал
доктор, - ты готова, - его голос прозвучал словно в туннеле.
Я попыталась снова открыть глаза,
но мои веки всё ещё были тяжёлыми. Такими тяжёлыми, словно на них лежали
огромные камни. Я нахмурилась. Что происходит с… У меня закружилась голова и я
начала терять сознание, погружаясь в темноту.
- Я ввел тебе ещё одну дозу
успокаивающего. Сейчас ты должна чувствовать сонливость, так ведь?
Я не смогла кивнуть, у меня
просто не было сил на это. Я открыла рот, чтобы сказать «Да», но не смогла
издать ни звука. Папочка, где ты? Помоги
мне.
- Молчание – знак согласия, -
сказал доктор, довольным голосом. – Приготовься к самому захватывающему
приключению в твоей жизни, дорогуша.
Это были последние слова, которые
я услышала, прежде чем забвение поглотило меня окончательно.
+++
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Место для коммента